|
 Свежий номер
|
|
Архив
|
|
Редакция
|
|
Реклама
|
|
Подписка
|
|
Земский союз
|
|
Библиотека
|
|
Пишите нам
|
 |
СТАТЬИ
| НАУКА САМОЛЁТОПОКЛОННИКОВ Ричард Фейнман, (отрывок из книги "Вы, конечно, шутите, мистер Фейнман")
В средние века процветало множество нелепых идей, вроде того, что рог носорога повышает потенцию. Затем люди придумали метод, как отделить плодотворные идеи от неплодотворных. Метод состоял в проверке – работает идея или нет. Этот метод перерос в науку. И, живя в век науки, мы уже с трудом понимаем, как вообще могли существовать знахари, если ничего из того, что они предлагали, не действовало или действовало очень слабо.
Но даже в наши дни приходится встречать множество людей, которые втягивают тебя в обсуждение НЛО или астрологии, или какой-то формы мистицизма, или расширения границ сознания, новых типов мышления, экстрасенсорного восприятия... Так много людей верит в такое количество чудес, что я решил выяснить, почему. Я занимался экстрасенсами и псифеноменами, где всеобщим увлечением был Ури Геллер, человек, про которого говорили, что он сгибает ключи, проводя по ним пальцем. По его приглашению отправился к нему в гостиницу, где он должен был сгибать ключи и читать мысли на расстоянии. Чтения мыслей не получилось (мне кажется, никто не может читать мои мысли). Потом мой сын держал ключ, а Ури Геллер тёр его, но ничего не произошло. Тогда он сказал, что это лучше получается в воде, и вот представьте себе такую картину: все мы стоим в ванной, льётся вода, он трёт ключ пальцем под водой – и ничего не происходит. Я так и не смог расследовать этот феномен.
Потом я стал думать: во что ещё мы верим? И нашёл вещи, в которые верит ещё больше людей. Например, в то, что мы знаем, как надо учить. Существуют школы новых методов чтения, математических методов и тому подобных, но люди читают всё меньше (во всяком случае, не больше, чем раньше). Вот вам знахарское средство, которое не действует. Другой пример – что делать с преступниками? Создано много новых теорий, но не сокращается число преступлений. Однако всё это считается наукой. И, по-моему, обычные люди, которые судят с позиций здравого смысла, запуганы этой псевдонаукой. Учителя, у которого есть хорошие идеи по поводу того, как научить детей читать, система образования вынуждает учить иначе, а порой и обманывает, заставляя думать, что его собственный метод не так хорош. Или мама непослушных мальчиков, наказав их, всю жизнь испытывает чувство вины из-за того, что поступила “неправильно”, по мнению специалистов.
САМОЛЁТОПОКЛОННИКИ Упомянутые мной педагогические и психологические дисциплины – это пример того, что я назвал бы наукой самолётопоклонников. Такая религия есть у тихоокеанских островитян. Во время войны они видели, как приземляются самолеты, полные всяких хороших вещей, и они хотят, чтобы так было и теперь. Поэтому они устроили что-то вроде взлётно-посадочных полос, по сторонам их разложили костры, построили деревянную хижину, в которой сидит человек с деревяшками в форме наушников на голове и бамбуковыми палочками, торчащими как антенны (диспетчер), и они ждут, когда прилетят самолёты. Они делают всё правильно. По форме всё верно, так же, как и раньше,
но не действует. Самолёты не садятся. Я называю упомянутые науки науками самолётопоклонников, потому что люди, которые ими занимаются, следуют всем внешним правилам и формам научного исследования, но упускают что-то главное. Самолёты не приземляются.
Теперь мне, конечно, надлежит сообщить, что именно они упускают. Но это почти так же трудно, как и объяснить тихоокеанским островитянам, что им следует предпринять – не отделаешься чем-то простым, вроде советов, как улучшить форму наушников. Но я заметил отсутствие одной черты во всех науках самолётопоклонников. Нет научной честности. Например, если вы ставите эксперимент, вы должны сообщать обо всём, что, с вашей точки зрения, может сделать его несостоятельным. Сообщайте не только то, что подтверждает вашу правоту. Приведите все другие причины, которыми можно объяснить ваши результаты, все ваши сомнения, устранённые в ходе других экспериментов, и описания этих экспериментов, чтобы другие могли убедиться, что они действительно устранены.
Если что-то кажется вам предположительно неправильным, сделайте всё, что в ваших силах, чтобы в этом разобраться. Если вы создали теорию и пропагандируете её, приводите все факты, которые с ней не согласуются (так же, как подтверждающие). Есть и более сложная проблема. Когда много разных идей соединяется в сложную теорию, следует убедиться, что теория объясняет не только те факты, которые явились начальным толчком к её созданию. Законченная теория должна предсказывать и что-то новое, она должна иметь какие-то дополнительные следствия.
Короче говоря, мысль в том, что надо стараться опубликовать всю информацию, которая поможет другим оценить значение вашей работы, а не одностороннюю информацию, ведущую к выводам в заданном направлении.
Вчера вечером я услышал, что подсолнечное масло “Вессон” не проникает в пищу. Что ж, это так. Это нельзя назвать нечестным; но я говорю сейчас о научной цельности. К этому рекламному объявлению следовало добавить то, что ни одно подсолнечное масло не проникает в пищу, если её готовить при определённой температуре. Если же её готовить при другой температуре, то в неё будет проникать любое масло, включая и масло “Вессон”. Правдивым был смысл, который передавался, но не факт, а с разницей между ними нам и приходиться иметь дело.
Наш опыт учит, что правду не скроешь. Другие экспериментаторы повторят ваш эксперимент и подтвердят или опровергнут ваши результаты. Явления природы будут соответствовать или противоречить вашей теории. И хотя вы, возможно, завоюете временную славу и создадите ажиотаж, вы не заработаете хорошей репутации как учёный, если не были максимально старательны в этом отношении. И вот эта честность, это старанье не обманывать самого себя и отсутствует большей частью в научных исследованиях самолётопоклонников. Один пример: Милликен измерял заряд электрона в эксперименте с падающими масляными каплями. И получил несколько заниженный, как мы теперь знаем, результат. Незначительная ошибка объяснялась тем, что использовалось неверное значение для
вязкости воздуха. Интересно проследить историю измерений заряда электрона после Милликена. Видно, что каждый следующий результат чуть выше предыдущего, и так до тех пор, пока результаты не остановились на некотором более высоком уровне. Почему же сразу не обнаружили, что число несколько больше? Учёные стыдятся этой истории, так как очевидно, что происходило следующее: когда получалось число, слишком отличающееся от результата Милликена, экспериментаторы начинали искать у себя ошибку. Когда же результат не очень отличался от величины, полученной Милликеном, он не проверялся так тщательно. Теперь мы знаем про эти уловки.
Долгая история того, как люди учились не дурачить сами себя и руководствоваться полнейшей научной честностью, не включена ни в один известный мне курс. Надеемся, что история усвоится из самого духа науки.Итак, главный принцип – не дурачить самого себя. А себя как раз легче всего одурачить.
Мой друг занимается космологией и астрономией. Он собирался выступать по радио и думал, как объяснить практическую ценность своей работы. Я сказал, что её просто нет. “Да, но тогда мы не получим денег для исследований”, - ответил он. Я считаю, что это нечестно. Если вы выступаете как учёный, вы должны объяснить людям, что вы делаете. А если они решат не финансировать ваши исследования, – что ж, это их право.
Одно из следствий этого принципа: задумав проверить теорию или объяснить какую-то идею, всегда публикуйте результаты, независимо от того, каковы они. Это так же важно при консультировании правительственных организаций. Предположим, сенатор обращается к вам за советом: следует ли бурить скважину в его штате? А вы считаете, что лучше сделать скважину в другом штате. Если вы не опубликуете своего мнения, это не будет научной консультацией – вас просто используют. Это не научная консультация.
В Корнуэлле студентка психологического факультета рассказала мне, какой она хочет провести эксперимент. Кто-то обнаружил, что при определённых условиях, X, крысы делают что-то, A. Она хотела проверить, будут ли крысы по-прежнему делать A, если изменить условия на Y. Она собиралась поставить эксперимент при условиях Y и посмотреть, будут ли крысы делать A.
Я объяснил ей, что сначала необходимо повторить в её лаборатории тот, другой, эксперимент – посмотреть, получит ли она при условиях X результат A, а потом изменить X на Y и следить, изменится ли A. Тогда она будет уверена, что единственное изменение в условия эксперимента внесено ею самой и находится под её контролем. Ей очень понравилась эта идея, и она отправилась к своему профессору. Но он ответил: “Нет, делать этого не надо. Эксперимент уже поставлен, и Вы будете терять время”. В наши дни имеется опасность того же, даже в физике. Я был потрясён тем, что мне рассказали об эксперименте с дейтерием, поставленном на большом ускорителе Государственной лаборатории по исследованию ускоренных частиц. Для сравнения результатов опытов с тяжёлым водородом с результатами опытов с лёгким водородом предполагалось брать данные чужого эксперимента, проведённого на другой установке. Причина: время на установке очень дорого, а новых результатов этот эксперимент не даст. Люди, отвечающие за программу Государственной лаборатории, так стремятся к новым
результатам в рекламных целях (чтобы получить больше денег), что готовы обесценить сами эксперименты, составляющие единственный смысл их деятельности.
Но и в психологии не все эксперименты так плохи. Например, были эксперименты, в которых крысы бегали по разнообразным лабиринтам, но они почти не давали результатов. И вот в 1937г человек по фамилии Янг поставил очень интересный опыт. Он устроил длинный коридор с дверьми по обе стороны. С одной стороны впускали крыс, а с другой находилась пища. Янг хотел узнать, можно ли научить крыс всегда входить в третью по счёту дверь от того места, где их впустили в коридор. Нет. Крысы сейчас же бежали к той двери, за которой еда была в прошлый раз. Возник вопрос: как крысы узнают дверь? Ведь коридор был совершенно однообразен. Очевидно, что-то отличало эту дверь от других. Янг очень аккуратно выкрасил все двери, но крысы всё равно различали двери. Потом Янг подумал, что крысы ориентируются по запаху, и химически стал менять запах. Крысы всё равно находили дверь. Потом он решил, что крысы могут ориентироваться по свету и расположению вещей в лаборатории. Он изолировал коридор, но крысы находили дверь. Наконец, он понял, как крысы это делают: они узнавали дорогу по тому, как под их лапами звучит пол. Этому он смог помешать, установив свой коридор на песке. Так он закрывал одну за другой все лазейки и, в конце концов, перехитрил крыс и научил их входить в третью дверь. Ни одним из условий нельзя было пренебречь.
С научной точки зрения это первоклассный эксперимент. Такой эксперимент придаёт смысл всей деятельности с бегающими крысами, так как выявляет истинные ключи к разгадке их поведения. Я изучил дальнейшую историю этих исследований – в них не было ссылок на Янга. Никто не использовал его приёмов – коридор не ставился на песок, и вообще никто не принимал таких мер предосторожности. Просто по-старому продолжали запускать крыс, не обращая внимания на великие открытия Янга, а на его работы не ссылались, так как он не открыл ничего нового в поведении крыс. На самом деле он открыл всё, что надо делать, чтобы узнать что-то о крысах. Но не замечать подобных экспериментов – типично для науки самолётопоклонников. |
