Вооружённые силы Китая строятся в соответствии с концепцией "стратегических границ и жизненного пространства", которая разработана для обоснования и правомочности ведения ВС Китая наступательных боевых действий. Концепция основана на той точке зрения, что рост населения и ограниченность ресурсов вызывает естественные потребности в расширении пространства для обеспечения дальнейшей экономической деятельности государства и увеличения его "естественной сферы существования". Предполагается, что территориальные и пространственные рубежи обозначают лишь пределы, в которых государство с помощью реальной силы может "эффективно защищать свои интересы". "Стратегические границы жизненного пространства" должны перемещаться по мере роста "комплексной мощи государства" (под ней понимается совокупность экономики, науки и техники, внутренней политической стабильности, военной мощи).

Хотя указанная концепция не называет прямо направление, в котором будут расширяться "стратегические границы жизненного пространства" Китая, достаточно очевидно, что это может быть только Россия, преимущественно её восточные регионы, а также Центральная Азия, в первую очередь Казахстан. Восточная Сибирь и Дальний Восток РФ обладают гигантской территорией и природными ресурсами при очень небольшом, причём быстро сокращающемся, населении. Схожая ситуация имеет место в Казахстане. В Индокитае (другом потенциальном направлении китайской экспансии) ситуация прямо противоположна (мало территории и ресурсов при высокой плотности коренного населения). Индия в качестве направления экспансии, разумеется, рассматриваться не может по причинам географического (между Китаем и Индией лежат Гималаи) и демографического (население Индии почти равно китайскому при гораздо меньшей площади территории) характера.

То, что экспансия Китая будет вестись в направлении России, подтверждается как ведущейся в этой стране пропагандой, так и характером военного строительства. В Китае вся полнота власти остается в руках КПК, поэтому как пропаганда, так и научные труды отражают исключительно официальную точку зрения.

Китайская историография рассматривает действия России в отношении Китая, начиная с XVII века, исключительно как агрессию, которая привела к захвату Россией "исконно китайских" территорий. Несмотря на официальные заявления китайских властей о том, что никаких территориальных проблем между РФ и Китаем сегодня нет, содержание пропаганды не меняется, что означает возможность предъявления претензий в любой момент и моральную подготовку собственного населения.

В сентябре 2006г Китай провёл беспрецедентные по масштабам 10-дневные учения Шэньянского и Пекинского военных округов, двух самых мощных по своему потенциалу из 7-и китайских военных округов. Именно эти округа прилегают к границе с Россией, Шэньянский противостоит Дальневосточному, а Пекинский – Сибирскому военным округам ВС РФ. В ходе учений части Шэньянского ВО совершили бросок на расстояние 1000 км на территорию Пекинского ВО, где провели учебное сражение с частями этого округа. Целями учений стали отработка навыков маневрирования армейскими соединениями на большом удалении от мест базирования и повышение уровня управления тыловым обеспечением войск.

Подобный сценарий учений можно рассматривать только как подготовку к войне с Россией, причём отрабатывается наступление, а не оборона. Применительно к Тайваню и к Юго-Восточной Азии указанный сценарий не имеет смысла из-за несравненно меньшей глубины ТВД и других природно-климатических условий. Отрабатывались глубокие наступательные операции на суше, в горно-степной местности, их объектами для Китая могут быть лишь Россия и Казахстан. Против Казахстана расположен Ланьчжоуский военный округ, он в указанных учениях участия не принимал.

Перед Китаем стоит комплекс очень серьёзных проблем (демографических, экологических, экономических), причём их сочетание таково, что решение одних ведет к усугублению других. Экспансия является единственным способом избежать кризиса, угрожающего самому существованию этой страны. Хотя экспансия эта предположительно будет носить в первую очередь экономический и демографический характер, нельзя исключать и прямой военной экспансии.

***

ВС США располагают уникальными возможностями по проецированию силы в любой регион земного шара и ведению так называемой сетецентрической войны. Эта концепция подразумевает превращение ВС в единый разведывательно-ударный комплекс, позволяющий в реальном масштабе времени выявлять цели и немедленно наносить по ним удары, гарантируя при этом их поражение первым же ударом. Хотя в полной мере эта концепция в США пока не реализована, работа в этом направлении ведётся очень активно.

Учитывая продолжающуюся (и даже ускоряющуюся) деградацию высокотехнологичной составляющей ВС РФ, в частности обвальное сокращение СЯС и развал группировок ПВО, в обозримом будущем (в пределах 10-15 лет) может возникнуть ситуация, когда ВС США получат способность безнаказанно нанести обезоруживающий неядерный удар по российским СЯС. Именно этот сценарий следует рассматривать в качестве единственного варианта реализации военной угрозы со стороны стран НАТО. Впрочем, в данном случае США следует рассматривать именно как США, а не как страну – члена НАТО.

Достаточно высоким уровнем боеспособности располагают ВС Турции (которую, как и США, следует рассматривать не столько как члена НАТО, сколько как самостоятельную сущность), однако они во многом архаичны по своей организации и оснащению В и ВТ, поэтому не могут вести крупномасштабные боевые действия на большом удалении от границ.

Крайняя слабость транспортной инфраструктуры и заметное падение потенциала Тихоокеанского флота и Дальневосточного военного округа делают Дальний Восток и Восточную Сибирь наиболее уязвимыми в военном плане территориями России. Это может проявиться не только применительно к угрозе со стороны Китая, но и применительно к территориальным претензиям со стороны Японии. Мощь японских ВМС обеспечит этой стране возможность проведения успешных десантных операций на Курильские острова, Сахалин и даже на Камчатку. Слабая сторона ВС Японии - отсутствие ядерного оружия и заметные пацифистские тенденции в общественном сознании, сходные с европейскими. Это делает возможность реализации угрозы со стороны Японии крайне низкой.

Борьба с "международным терроризмом", под коим принято подразумевать действия радикальных исламских группировок, превращена сегодня в своего рода "всемирный фетиш". Для правительств многих стран, включая РФ, лозунг "борьбы с терроризмом" стал удобным пропагандистским прикрытием для решения собственных политических задач внутри и вне собственной страны. Борьба с формированиями партизанского и диверсионно-террористического типа не может быть главной задачей ВС. Для её решения предназначаются специальные подразделения, численность личного состава которых составляет порядка 1% от общей численности ВС. Задействование крупных группировок различных родов войск возможно лишь в редких ситуациях, когда противником являются значительные по численности и хорошо вооруженные формирования. Однако в этом случае боевые действия уже вряд ли можно классифицировать как борьбу с терроризмом. Если говорить о российском опыте, то обе чеченские войны с юридической точки зрения гораздо правильнее было квалифицировать не как "контртеррористическую операцию", а как "подавление вооруженного мятежа, направленного на отторжение от России части её территории". С военной точки зрения на отдельных (в основном начальных) этапах обеих войн имела место классическая форма боевых действий "армия против армии", в другие периоды шла противопартизанская (для ВС РФ) война. "Контртеррористическую" форму боевые действия фактически приняли в конце 2001-начале 2002г, именно после этого начался вывод большей части войсковой группировки с территории Чечни, поскольку при такой форме боевых действий в их наличии исчезла необходимость.

В обозримой перспективе повторение подобной ситуации возможно лишь в случае, если оружие против России повернут чеченские силовые структуры, контролируемые Р.Кадыровым. Подобный вариант не исключён, но маловероятен и никак не может рассматриваться в качестве основной военной угрозы для РФ. Возможность проникновения на территорию РФ террористических группировок извне пока представляется чисто гипотетической. Видимо, она реализуется лишь в случае полного хаоса и войны "всех против всех" в регионе Ближнего и Среднего Востока. Ещё более гипотетической представляется военная угроза со стороны армий стран этого региона. Эти страны не имеют общей границы с РФ, чрезвычайно разобщены между собой, а в технологическом плане почти полностью зависимы от самой России, Запада и Китая. Единственной реальной угрозой для РФ можно считать ракетно-ядерный потенциал Саудовской Аравии, Пакистана и Ирана, однако даже в отдалённом будущем он будет заведомо несопоставим с российским. Сегодня и в ближайшем будущем эта угроза равна нулю.