В «Жизненном мире философа Серебрянного века» собрались под одной обложкой более сорока философов, взволнованных осмыслением русской идеи. «Русские философы – это философы с русской организацией мышления. Философ – человек, способный осмыслить пережитое, извлечь опыт из пережитого. Русская философия больше обращает внимания не на доказательства, а на то, что показывается», - постулирует Л. Пионткевич в материале «Эстетика жизни».

 

 

 

Действительно, великий русский философ Розанов рассуждает так: «Старцы Талмуда дополнили собственно ясную мысль. Они о ней не сомневались, потому что чего же сомневаться, когда это «начало истинной религии на земле», и вместе – сухое, голое одинокое обрезание.

         Тогда они стали учить догмату, который знает всякий еврей и который решительно не открыт ни одному европейцу: в секунду обрезания Ангел Иеговы сходит на обрезаемого младенца и остается на нем до самой смерти /…/

         А что «на мне, Янкеле, ангел Иеговы пребывает и был во все время  жизни, начиная с 8-го дня от рождения» – это есть верование всех хижин, всех местечек. С «ангелом Иеговы» на себе они бросаются во все жизненные битвы, в суды, в споры, в литературу, уверенные везде «взять верх». («В соседстве Содома (Истоки Израиля»), с.с.т. 14, М. «Республика» 2002 г.). Наши философы пускаются в рассуждения о Серебряном веке в пору опять-таки рубежную. «Исторические реалии современной России вновь являют накал борьбы тенденций разрушения и созидания, - пишут члены редколлегии. – Как и сто лет назад, в российской культуре на рубеже ХХ и ХХI веков возникает ситуация коренного перелома».

         «Конечно, тайный иудей сказался в Мережковском. Как легко он выговорил («Религ.-фил. собр.», Бейлис): «Россия лежит у себя самой в дому трупом», - пишет Розанов в «Сахарне» (т. 9, М. «Республика», 1998 г.). (Многие ли знают, как хлопотливо-кликушески приветствовал (даже и по радио) философ Мережковский кровавого Гитлера?.. – Б.Г.) «Этого не сказал все-таки ни Философов, ни Анна Павловна. Почему же он сказал. П.ч. Россия ему не родная. И уже давно, всегда чувствовалось, и в 1903-1904 гг., что Россия ему чужая.

         В тайне души он не выносит России: от этого, как кончились «заседания», литература и проч. (в апреле), он «в вагон» и за границу.

         «Вези меня, Зина (Гиппиус – Б.Г.), подальше от этой вони». И везет, бедного, - эту «иностранную поклажу», - чуть ли не в багажном вагоне за границу. /…/ В то же время вот за 13 лет, что я его знаю, он не сказал ни одного порицания евреям. Беспорочный народ? Но у них это общий метод – не проронить слова дурного о «священном народе». И банки, и все – не порицаемо. И сосут нашу кровь – не порицаемо /…/ Влад. Соловьев, умирая, молился за евреев. /…/ И все они таковы. До России им дела нет. Втайне они ее ненавидят или во всяком случае вполне равнодушны». Именно вот так – по-розановски прошла проверочка нашей «журналистской братии» и прочих литераторов в отношении к посаженному сейчас Соснину. «Посадили Соснина. Только в чем его вина?..» – писал сатирик Олег Молотков. А нам в «Жизненном мире…» продолжают  преподносить «солнечный аргонавтизм А. Белого и демонические маски Брюсова, позу мистагога Вяч. Иванова…». Не довольно ли философствовать? Где здесь-то русская идея? Вы, господа, о Серебряном веке…, а они, охабачив русских, – прыг в вагон (в персональный самолет), да и за границу. Ибо Россию ненавидят люто. О. Манжора в материале «Вячеслав Иванов как выразитель сущности эпохи Серебряного века пишет: «Национальная идея для него (Вяч. Иванова – Б.Г.) имеет смысл лишь во всемирном служении и не совместима с язычеством политических или национальных интересов, чем определяется, к примеру, его восприятие Достоевского как эллина, а Пушкина как итальянца». Ну, что такое это «всемирное служение» – нетрудно догадаться… Выходит, очень даже полезную книжицу одобрили в проекте Макартур с Соросом!