Канаду представляли дирижер и солист. Со стороны России — оркестр и, конечно, слушатели.
Дирижер Стефен Шеннет хорошо известен не только в Канаде, где проработал около тридцати лет на музыкальном факультете университета Торонто, но и во многих европейских странах. Не случайно С. Шеннет избран вице-президентом Международной Гильдии трубачей. Что касается Саратова, то у нас его творчество известно ничуть не хуже. Стефен создал с “Волга-Бэндом” более десяти концертных программ.
А вот солист — молодой кларнетист Питер Столл приехал в Россию впервые. И о нем мне хочется рассказать подробнее.
Питер — друг С. Шеннета. Преподает кларнет в том же Торонтском университете. Играет в симфоническом оркестре Торонтской филармонии и в двух группах современной музыки. Часто выступает как солист.
В Россию он приехал за несколько дней до концерта. Веселый, жизнерадостный, любопытный, Питер рвался приступить к работе. Но в нашем городе его ждал ряд испытаний.
Сначала треснул кларнет. Я не знаю, как П. Столл боролся с трещиной, но на первую репетицию он пришел. А там выяснилось, что играть на сцене филармонии нет возможности и репетировать — придется в фойе, где совершенно иные акустические условия.
С поломанным кларнетом и без прежней жизнерадостной улыбки, музыкант встал рядом с дирижером.
Оркестр заиграл “Прелюдию, фугу и риффз” Л. Бернстайна. П. Столл при первых звуках вступления стал чуть кивать головой в такт. Затем, своими движениями начал повторять замысловатый ритм музыки. Немного растерянное выражение лица стало сосредоточенным. И, наконец, он заиграл сам. Сложнейшее произведение Л. Бернстайна Питер исполнял безукоризненно. Казалось, ни головокружительные пассажи, ни причудливый ритм, ни предельно высокий регистр не представляют для него никакой сложности. В бешеном ритме музыки он успевал не только выигрывать все ноты, но и придавать каждой фазе свой характер. То, казалось, он спорит с оркестром, то задает сам себе вопрос, то смеется над репликами других инструментов... По окончании пьесы музыканты, не сговариваясь, дружно зааплодировали солисту.
Потом Питер играл “Летние танцы” Джона Хокинса (произведение, написанное в 2000 году и посвященное С. Шеннету и П. Столлу) и “Интродукцию, Тему и Вариации” Джоакино Россини. Это было также виртуозно.
Но многих больше поразили не отшлифованные до блеска пассажи, а потрясающее “пьяниссимо” Питера. Он заставлял играть инструмент настолько тихо, что звук таял в тишине. И главное, при этом у него не появлялось никаких “посторонних” шумов, что почти неизбежно на духовых инструментах. Звук П. Столла оставался прозрачным, как чистое стекло.
На следующий день музыкант давал в консерватории мастер-класс для студентов.
После занятий все собрались вокруг Питера. Я попросила его рассказать о себе.
— Сначала я играл на блокфлейте. Кларнет взял в руки только в 14 лет. Учился в Королевской консерватории, в Торонтском университете и университете Блуменгтона. Это огромный вуз, насчитывающий около двух тысяч студентов. Теперь сам преподаю в университете Торонто и играю.
— Вы так поэтично описали кларнетовый звук. Мне кажется, что кларнет для Вас — самый лучший инструмент в мире.
— Кто-то считает, что самый лучший инструмент — кларнет, а кто-то скажет, что это труба. Но в оркестре все они играют вместе. И слушателю важно услышать не кларнет или трубу, а множество инструментов, слитых в одно созвучие. Вот это и есть, наверное, самое лучшее.
— Что вы можете сказать о саратовских кларнетистах?
— Я слышал их вчера на репетиции и сегодня на мастер-классе. Студенты у вас играют такие большие программы. Пальцы хорошо работают. И русский звук мне понравился.
— Что Вы имеете в виду?
— Во всем мире люди играют на кларнете. Но тембр звука везде разный. Везде свои национальные школы, везде стремятся к определенному типу звучания. Так вот, русский звук мне понравился.
— До своего приезда к нам Вы что-нибудь знали о Саратове?
— Да. Друзья-музыканты рассказывали. Из Интернета сведения почерпнул. Я знал, что ваша консерватория — третья в России. Здесь преподавали многие великие педагоги. Здесь очень хороший орган. Здесь был Рахманинов!.. Питер остановился, огляделся кругом. Прямо около него двое рабочих в фуфайках тащили по коридору дверь. Чуть дальше потолок подпирала металлическая конструкция.
— Да, — задумчиво произнес Питер, — в этом здании был Рахманинов...
Наконец наступил день концерта в филармонии. За час до начала П. Столл впервые проиграл произведения на сцене. Чтобы почувствовать акустику зала. Этого, конечно, было мало. Поэтому, когда на концерте он занял свое место перед оркестром, широко улыбаясь и приветствуя публику, дрожащие пальцы выдавали волнение...
Итак: сломанный кларнет, недостаток репетиций в концертном зале, перепады давления — достаточно, чтобы сыграть плохо.
Но Питер не собирался сдаваться. И как тогда, на репетиции, он “собрался” и сделал программу от и до. Зрители услышали, как тонко он чувствует самые сложные ритмы, с какой легкостью берет высочайшие ноты, насколько он музыкален и артистичен. И, теперь вместе с оркестрантами, поражались его канадскому прозрачному звуку, который не теряет своей красоты даже тогда, когда почти становится тишиной. Публика была в восторге. После каждой пьесы кларнетисту подолгу аплодировали и не отпускали со сцены без цветов...
Хотя мало кто догадывался, какой ценой дался ему этот концерт.
Ирина КЛИМОВА.