В помещении ресторана многолюдно. Начался дождь, и толпа купальщиков, покидая пляж, устремилась спрятаться под крышей ресторана. Всё было как вчера, как каждый из предыдущих дождливых дней. И вдруг один из посетителей, переступив порог, заявил громким, надорванным от возбуждения голосом:

- Вы что, чревоугодники, ничего не слыхали?! Включайте телевизор, Америку бомбят!

Включили. Перед глазами жуткая картина. Одно из двух высотных зданий Всемирного торгового центра разваливается, в другое - врезается самолёт. Диктор объявляет: "Предполагаемое количество жертв - 40 тысяч человек".

- Ерунда всё это. Очередной боевик. Американцы большие любители такого кино. Сорок тысяч, это мелочь. Один Шварценеггер укокошил второе больше, - поясняет кто-то из знатоков американского кинематографа.

И тем не менее в зале ресторана стало тихо-тихо, словно в церкви в великую ночь в ожидании воскресения Христова.

- Нет, на сей раз не кино, - раздаётся уверенный голос того же мужчины, застывшего у порога входной двери.

Взорвавшуюся тишину ожидания и недоумения рвут на куски аплодисменты, возгласы "Ура!", "Так им и надо!" Посетители ресторана обнимают друг друга, жмут руки, словно в современной эстраде, повторяют одни и те же слова: "Так им и надо!", "Заслужили!"

Однако первая реакция на эмоциональном уровне длится недолго. Искры рассудочного мышления возвращают лицам энтузиастов прежнее, задумчивое выражение. За считанные минуты зал превращается во что-то весьма похожее на "круглые столы" политологов, когда каждый прёт своё, не вслушиваясь в доводы собеседника.

"Величайшее преступление!" - "Почему величайшее? А Белград? Сходите туда и вы увидите руины не одного десятка высотных зданий. А Иран? Американцы научились наносить точечные удары по высотным зданиям. У них на этот счёт большой опыт. Поэтому это их собственных рук дело". - "Да, но они привыкли это делать без пролития собственной крови". - "До Белграда и Багдада были Хиросима, Нагасаки, Дрезден, Милан и даже Флоренция. Янки - большие любители бомбовых ударов". - "Возможно, только не по своим городам. Какой дурак станет бомбить своё собственное жильё. Зачем??" - "Хотя бы для того, чтобы обвинить кого-то другого, обосновать высадку десанта в том же Афганистане. Вспомните Сараево - взрыв на многолюдном базаре. Или "великого" Рузвельта, когда тот подставил весь дальневосточный флот США под удар японских камикадзе, для того, чтобы склонить сенат объявить Германии войну. Так что и этот теракт в духе их политики". - "Кроме того им-то надо вызвать чувство жалости и сострадания, создать благоприятную почву для прикрытия очередной агрессии".

В ресторане люди разных национальностей. Кроме югославов - венгры, чехи, поляки, немцы. О чём они судачили на своих языках, не знаю. Но обнимались и аплодировали все, кроме двух чехов, сидевших за соседним столом. Только они двое, поджидая жареную рыбу, молча покачивали головами, вроде того: "Ну и ну…". Под конец один из них, бритоголовый с длиннющей бородой мудеца, с упрёком в адрес всего зала на ломаном сербском языке сказал: "Радоваться чужому несчастью просто неприлично. Там, во Всемирном торговом центре гибнут представители народов всего мира, и кто бы ни был автор преступления, он должен понести самое суровое наказание". Помолчав немного, он закончил свой протест знаменитой цитатой Эрнеста Хемингуэя: "Смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем человечеством, а потому не спрашивайте никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе…".

Увы, но янки так не считают, - возразил кто-то. - Для них есть Америка - пуп Земли, и подлежащий истреблению "остаток рода человеческого".