Меню

Поиск: "и" "или"


  Международный подшипниковый концерн "Автоштамп". Предлагает широкий ассортимент подшипников, шин, ремней.






 
№19 (387) 8 мая 2002
Эхо великой битвы
    Зарисовки военных лет
Я принимал самое активное участие в югославском, итальянском движении Сопротивления, воевал в составе союзнических армий в Италии. В 1944 году мне посчастливилось переехать из Италии в Советский Союз и закончить войну в качестве командира танка «Т-34».Знаю войну не понаслышке. И сегодня, более полвека спустя, с уверенностью могу сказать: судьба второй мировой войны решалась на Восточном фронте: под Москвой и Сталинградом, на Курской дуге. Мы, участники европейских движений Сопротивления, точно дитя в чреве матери, были напрочь связаны единой пуповиной с поражениями и победами Советской Армии. До наших загнанных в горы отрядов докатывались волны великой битвы. Каждый раз, когда Советская Армия переходила в наступление, пополнялись наши ряды, и мы поднимались в атаку. Да, собственно, не только мы. Высадка союзников сначала в Италии, затем в Нормандии стала возможной благодаря великим победам Советской Армии на восточном фронте.
Тревожная ночь
Говорят, в костер можно смотреть часами, ибо его сизое пламя извлекает из забвения события минувших веков. Цивилизация началась с первого зажженного у порога пещеры костра. Моя сознательная деятельность тоже. Случилось это в ночь с 12 на 13 июля 1941 года. Вечером пришло известие: «В Сербии вспыхнуло народное восстание против оккупантов...». Затем листовка «...нам тоже пора браться за оружие. Нельзя предоставить оккупантам возможность тушить поочередно пылающие огоньки сопротивления, народы порабощенной Европы должны взяться за оружие...».
Мы, юноши и девушки небольшой Черногорской деревушки Присои, что в двух километрах к северу от райцентра Андриевица, где расположился военный гарнизон оккупантов, торопясь поднялись на лесную полянку, кто с винтовкой, кто с пистолетом. Не из-за этих листовок. Для нас, сербов и черногорцев, любовь к русскому народу уходит вглубь веков, к тем далеким временам, когда славянские племена, покидая степные просторы, вклинились в развалины рухнувшей Римской империи. Любовь эта обусловлена сознанием народа, что сохранить свою этническую принадлежность и культурную самобытность можно только совместными усилиями. «Наша сила в единстве! Нас и русских 200 миллионов! Мы выстоим!» Слова эти, словно заклинание, произносили все не только в этот вечер, в канун восстания, но и раньше, до начала войны. Истинный смысл этих заклинаний я понял по-настоящему только полвека спустя, когда после распада Советского Союза под угрозой оказалось само существование моего народа. А тогда, в 1941, все происходило на уровне интуиции.
Словно в ночь перед Рождеством, вся деревня собралась на поляну. Началась дискуссия. Все говорят и не слушают друг друга. Мы, молодые, кричим громче всех: «Чего ждать? Уже третью неделю льется кровь наших русских братьев!»
К полуночи дискуссия прекратилась. Матери с самыми маленькими детьми домой вернулись. Полянку придавило темным куполом ночи. Закралось чувство одиночества. Стало прохладно, и кто-то предложил зажечь костер. Разожгли, сели вокруг, старики закурили. Смотрим на взметнувшееся сизое пламя в ожидании чего-то тревожного и радостного. Так и хочется, чтобы пламя было побольше, поэтому все по очереди бежим туда, к опушке леса, притащить побольше дров. Сколько это длилось - не помню. Запомнилось другое - радостный крик одного из моих ровесников, вышедшего за пределы освещенного костром круга: «Смотрите, сколько костров! Там, с той стороны реки! По всем склонам горят!..»
Мы бежим туда. Действительно, кругом огоньки, будто бы небо провалилось и звезды рассыпались по горным склонам. Мне казалось, что эти огоньки мерцают по всему материку - от берегов Англии до границ Советского Союза,
- Слышишь? - шепчет таинственный голос моего ровесника Марко.
- Чего?
- Пушки гремят! На Восточном фронте началась артподготовка. Красная Армия переходит в наступление! - Дурак! Россия далеко! - возразил кто-то. И мы все дружно рассмеялись.
- Далеко, не далеко, а канонаду слышно!
- И отблеск выстрелов тоже!
Все поднялись, затихли - выстрелы слышно, да только не с восточного фронта, а из соседних гарнизонов: Колашина, Майковца, Беране. Стреляют оккупанты по кострам. Немного погодя и по нашему костру тоже огонь открыли.
На рассвете началось восстание. За считанные часы, спускаясь с горных вершин словно снежные лавины, повстанцы раздавили гарнизон. Я был частичкой той лавины. И до сих пор сохранилась в ощущении вера в ее неудержимую силу. Я боялся, трусил, как и все мои юные друзья, не прошедшие боевого крещения, но все же мы все вместе шли в атаку. Нас несла какая-то сила, неосознанная, внутренняя сила... Мы громили врагов, освобождали города, видели в глазах пленников страх, и даже потом, когда оккупантам удалось подавить восстание, мы унесли с собой это ощущение победителей и смотрели на оккупантов с высоты первой победы! Подождем до завтра!
Месяца через полтора погасло пылающее ярким светом пламя всенародного восстания. Сгорели в этом огне и наши надежды на скорое окончание войны. Карательные экспедиции оккупантов сожгли все, что горит: деревенские избушки, сараи, сено, пшеницу. За пределами городов, где разместились военные гарнизоны - одни пепелища. Большинство повстанцев, сдав оружие, вернулись домой, чтобы попытаться собрать остатки скудного урожая, выкопать землянки, подготовиться к надвигающейся зиме. В горах остались немногие. От той кучки митингующих у костра, в канун восстания - нас всего трое. Единственная наша связь с внешним миром - небольшой приемник. Слушаем известия - ничего утешительного. Москва не балует своих поклонников разнообразием информации. Словно испорченная пластинка, каждый день звучит одно и то же: «После ожесточенных боев наши доблестные войска покинули город...». Меняются только названия покинутых городов. Немецкие полчища на подходе к Москве. У нас одна забота: возьмут - не возьмут. Если доблестные войска покинут Москву, то нам не останется ничего другого как сдать оружие и примириться с рабством. Для существования партизанского движения Сопротивления необходимо две вещи: вера в конечную победу и надежный тыл, место укрытия. Если немецкие полчища возьмут Москву, у нас не будет ни того, ни другого. Надвигается зима. Горные вершины надели белые ушанки. Снег, шаг за шагом, отвоевывает у осени новые просторы. Близкие и родные подбрасывают немного еды, все время жалуются, что её негде взять: та мука, которую удалось спрятать под землей во время отступления, от влаги запарилась, хлеб горчит, соли нет вообще. К тому же поддерживать связь с нами небезопасно. Сдавшие свое оружие повстанцы создают свои отряды четников для борьбы против нас - оставшихся в горах партизан. Им-то оккупанты обещают оружие, немного муки да сахара. Условие одно - беспощадная борьба против бандитов. Бандиты - это мы.
Создавая отряды своих приспешников, оккупанты отнимают у нас самое дорогое - источник любви и еды. И вот однажды вечером, в пастушеской избушке на высокогорном пастбище разожгли костер, затыкаем дыры, чтобы не просвечивало, а то оккупанты заметят огонь и пришлют своих. Снег уже выпал глубокий. Выходить из избушки опасно. Приходить тоже. По следам разыщут. Включили приемник, опять знакомый голос: «Наши доблестные войска после ожесточенных боев...», - последовала непривычная пауза. «Выключи его к чертовой матери!»- крикнул Вучета, командир нашей тройки. «...прорвав оборону противника, перешли в наступление...».
Это было самое главное, пожалуй, в моей жизни известие. Но мы не кричали «Ура!», не обнимали друг друга. Сели вокруг костра. В нашей избушке восторжествовала непонятная тишина. Потом мы так же бесшумно вышли во двор и долго смотрели туда, на восток, с неосознанной надеждой услышать что-нибудь... - Завтра с утречка в село пойдем, - прервал тишину Вучета.

- Зачем?
- Как зачем? В два часа у четников сборище. Надо их разогнать ко всем чертям!
- Наверное, нет, не разогнать, а просто поговорить. Это же наши родные, братья, родственники. Вчера они вместе с нами воевали против оккупантов. Сегодня им некуда деваться, надо спасать семьи от холода и голода.
- Ну, хорошо, поговорим, возможно это так. Сегодня они не такие, а завтра война сделает свое дело, и они, делая оккупантам мелкие услуги, станут настоящими преступниками.
Гражданская война на то и гражданская, что в ней воюют люди одного этноса: брат против брата, это война внутри каждого человека. Во всяком случае, поначалу, пока воюющие армии не почернеют в глазах друг друга. Спорим допоздна - без толку, конечно. А на рассвете двинули в дорогу. На той же полянке, где с полгода назад началось восстание, собрались те же люди, что и тогда, только беседовали они не о том, как воевать против оккупантов, а о том, как прозимовать и до весны дожить. Некоторые из них с винтовками, успели отрастить бороды и приобрести папахи. На папахах - эмблемы четников. Мы шли по опушке леса, подкрались незаметно и как-то сразу, выскочив, смешались с толпой. Люди опешили, затихли, не то что испугались, нет. Просто не ожидали. Мне казалось, что они стесняются, ведут себя, будто в общем-то порядочная жена, пойманная на измене. Недоумевая, смотрят то друг на друга, то на нас.
- Зачем пожаловали?! Узнают оккупанты, сразу устроят облаву, соберут всех подряд - и в лагеря. Чего доброго, и расстреляют.
- Да вот, поделиться решили, - ответил Вучета.
- Чем?!
- Радость у нас большая. Красная Армия, прорвав оборону противника под Москвой, перешла в наступление.
- Брешешь!?
- Нет. Зачем? Об этом вы сами сегодня вечером узнаете.
Опять тишина, такая же, как вчера вечером в пастушечьей избе. Сколько это длилось - не помню. Старичок Илия, пробормотав что-то невнятное, вытер слезинку. Потом Драгиша Совович, из бывших офицеров, в военной форме, видать из претендентов на роль командира, предложил:
- Давайте подождем до завтра. А завтра, если что не так, соберемся в это же время здесь. - Нечего ждать! Раз русские перешли в наступление, победа будет за нами, - возразил кто-то.
Бранко АРСЕНИЕВИЧ
32-ой Саратовской стрелковой дивизии – 80 лет
Одновременно с 57-ой годовщиной Победый в Саратове будет отмечаться юбилей легендарной 32-ой Саратовской стрелковой Краснознаменной ордена Суворова 2-ой степени гвардейской Ельнинской мотострелковой дивизии. 32-я стрелковая дивизия была создана на саратовской земле в июле 1922 года. В истории дивизии - бои на озере Хасан в 1938 году, на полях Подмосковья, Ельни, освобождение Прибалтики.
В октябре 1941 года воины 32-й Краснознаменной стрелковой дивизии в течение недели сдерживали натиск гитлеровских полчищ, рвавшихся к Москве. В этой битве противник потерял убитыми и ранеными около 10 тысяч солдат и офицеров, 117 единиц техники. Георгий Константинович Жуков писал об этом сражении: «На можайском направлении особенно упорно сражалась 32-я стрелковая дивизия под командованием полковника В.И.Полосухина. Спустя почти 130 лет после похода Наполеона, этой дивизии пришлось скрестить оружие с врагом на Бородинском поле - том поле, которое давно уже стало национальной святыней, бессмертным памятником русской воинской славы. Воины 32-ой стрелковой дивизии не уронили этой славы, а приумножили ее». В ходе юбилейных торжеств состоятся встречи ветеранов дивизии с саратовскими школьниками. В празднике будут участвовать рядовые 144 гвардейской Ельнинской мотострелковой дивизии, призванные в армию из Саратовской области, учащиеся кадетских классов.