В театре - где и так все метафорично - символизм. Ибсен. «Строитель Сольнес». Драма в 3-х действиях. ТЮЗ имени Киселева.
Живое дыхание тюзовской неповторимой сцены возможно сейчас во многом благодаря народному артисту России, главрежу Юрию Ошерову. Поставить ибсеновский символизм - его идея. Для чего? Ответ в некоем иероглифе, символе. Театральную афишу спектакля символизирует то ли дерево, то ли - фиксация пламени свечи, плывущей во мраке. Таково прочтение темы художником Михаилом Гаврюшовым, начавшим в ТЮЗе с постановки Алексея Слаповского «Клинч» и ставшим сейчас практически культовым для местного бомонда. Решение декораций не просто авангард «на раз-два-три: продано!», но глубоко прочувствованное. Чего стоит один лишь свет! Для освещения специально заказывали особые лампы. А взять цвет! Вот хотя бы как концентрированно смотрится, как воздействует кроваво-красный (словно название фильма Дарио Ардженто) цвет папки в антитезе к зеленому. Тюзовский сценический круг прорастает (да что там - дыбится!) металлоконструкцией. Актеры становятся экстремалами.
«Строитель Сольнес» - драма Строителя Халвара Сольнеса. Строитель - потому, что архитектор, и еще потому... Играет сложнейшую (и не только потому, что ведущую) роль заслуженный артист России Александр Федоров. Он - прирожденный тюзовец в том смысле, что после театрального училища был сразу же зачислен в труппу. Сыграл множество ролей. Драматическая (из последних) и также в гаврюшовском декоре - Клод Фролло в «Соборе...» Гюго.
Сволочь? Циничный зарвавшийся сластолюбец? Жестоковыйный начетчик? Или, как отзываются все знающие его, - психически больной человек?
Страдалец? Мятущийся неприкаянный одиночка? Творец, идущий на донкихотство, жертвующий собой во имя Идеала? И тогда все сговорившиеся близкие (не исключая фрекен Хильду Вангель (о! отнюдь не «розовую» героиню, не девчушку-мордашку!)) и даже сам домашний врач Доктор Хэрдал - не то что бы ущербны, но больны, больны... Вот они все: застыли в финале. Строитель Сольнес принял смерть. Умер (?). Но может - умерло теперь никчемное тело, которое они, собравшись в стаю, собрались излечить на свой - обывательский - лад. А он улетел душой со своим ангелом. Вернее - с Гением своего творчества.
Ну не мог он больше строить коттеджи, строить жизнь на игре в поддавки с инфернальными троллями. Один раз они нашептали - итогом стал пожар. И пошло... Борьба с пошлостью. Она началась для него через десяток лет забвения, вымороченного благо- получия.
Вот, кажется, ответ на вопрос - для кого Ошеров поставил Ибсена. ТЮЗ - это театр для юных, для тех, кто осмысливает жизненные перспективы, а не только выбирает пепси и жвачку. Третья сторона медали - в стихотворных строках Ибсена: «Творить - это суд суровый, Суд над самим собой». И тогда Строитель Сольнес оказывается не просто одинок в суде, но через него нам предстает сам Высший Судия. Строитель Сольнес возжаждал вознесения?.. Гордыня, творчество, возведенное в самоцель, оказываются сломленными. Так Милосердный Судия спасает его живую душу от него самого, от творческого безумия, кажущегося прозрением. Катарсис же достигается финалом.
В литературе «Строитель...» сопоставим со «Шпилем» Уильяма Голдинга, в кинематографе - с «Психо» Альфреда Хичкока, с «Профондо россо» Ардженто, с «Часом волка» Ингмара Бергмана. У Августа Стринберга есть поразительный автопортрет, сделанный фотокамерой в 1886-м. Герой без лица. Вот и в одном из бергмановских фильмов в финале звучит фраза: «На этот раз героя звали...» - имя не запоминается. Важно - «на этот раз». «Строитель Сольнес» обращен к тебе напрямую. Символизм? Как же-с! Таким образом подобрался я (как рецензент) к всеобщему, основополагающему, без чего немыслим XX век, к фрейдизму. Оставляя за рамками тему детства, детских секретов и вседозволенности, табу и проч., в том числе и тему детской смертности в отношении мании Сольнеса о двух детских спаленках как релаксации... Живет себе человек. Все вроде есть. Все при нем. И Кая Фосли - бухгалтерша, и жена Фру Алина - при нем. Вроде бы. Ан тут - бесенок Фрекен Хильда с альпенштоком: тук-тук - кто в теремочке живет? И пробудился Строитель Сольнес. Возликовала в нем та творческая энергия, которую он ощутил при строительстве башни, и когда возжелал нимфетку Хильду. Десять лет прошло. Она его так перевозбудила... Что полез бедняга... На башню. (Символ мужской потенции в понимании Сольнеса.) Да плохо кончил. Сказочке конец. На колу - мочало... Спектакль надо смотреть хотя бы трижды.

Внутренний творческий алгоритм Василия Степанова задан чувственным отношением к жизни. «Дарите женщине» - так названа его выставка, открывшаяся в отделе искусств Центральной городской библиотеки Саратова (ул. Зарубина, 158/162). В отличие от музейной, галерейной либо магазинной развески, камерность степановских фоторабот включена в интонационный диалог с библиотечными книжными выставками на стеллажах, а читатель отдела оказывается практически погруженным в некую созидательную зону, условно характеризуемую как эротизм. Уроженец молдавского города Чадыр-Лунга, Степанов провел школьные годы под Воронежем, а в 70-м стал студентом живописного факультета заочного отделения Московского университета имени Крупской. Так же - с юности - Василий Васильевич не расставался с фотокамерой (первую из них подарила мама на совершеннолетие). В мире, где все имеет свою цену, где объекты реальности рассматриваются как предметы потребления, женщина становится одним из таких привилегированных объектов. Вуайеризм рубенсовской «Шубки», перламутровые переливы Дега... Степанов берется за две задачи сразу: подчеркивает уникальность модели и одновременно - схематизирует, ритуализирует обнаженное женское тело (свидетельством чему служат его позднейшие компьютерные цветовые опусы).
С эстетических позиций творчество Степанова внекритично. Если брать современную фотографию как представление реальности, являющейся не чем иным, как игрой представлений, то фотографии Степанова - игры пуритански-невинные. При этом (sic!) - в ЦБ выставляются не только «голые тетьки», но и вполне одетые сюжетные группы и даже пейзажи с натюрмортами.
Только во время перестройки выставки саратовских художников-эротистов вопринимались как из ряда вон. Сейчас, когда прежние единомышленники занимаются иным, фотовыставка Степанова «Дарите женщине» воспринимается по-своему ласково и запечно. Лишь одиозно мыслящие ханжи могут ее осудить, но тогда придется постоянно отводить глаза от городских билбордов с рекламой турпоездок, белья и прохладительных напитков.

У саратовского поэта-сатирика Олега Николаевича Молоткова тысячным тиражом вышла четвертая книга - «Иронические строчки по истории России» (тираж предыдущей, изданной в 2001-м, «Ужас, смех и слезы» составил 100 шт.). Презентационный вечер пройдет 20 марта в областной научной библиотеке. Член Союза писателей России, Молотков является лауреатом премии «Литературной газеты» «Золотой теленок». В «Литературке» 3 декабря 1975 года вышла на странице «Клуб 12 стульев» его «Человеческая комедия» (Инженерный вариант)», по смыслу и стилистике («...кинотеатр, телевизор, карандаш, лопата, лом, пятый курс, проект, диплом...») напоминающая поэзию Саши Черного. Известный саратовский культуртрегер, редактор и издатель Владимир Ильич Вардугин в предисловии к новой книге привел четверостишие Молоткова:
Из гонорара не сшить ему шубы,
Он утешается смехом искристым.
Если сатирику выбили зубы,
Мы называем его юмористом.
Молотков же - зубаст. Ох, как зубаст! И любая власть его не жалует. Наверное, потому и книг так долго не выходило. Зато были спецвыпуски газет: «Истина» (1995, 1996 гг.), а также «Сюжеты» - «неизданная книга» (1997 г.), «Окраина» (1998 г.). Многим запомнилась его поэтическая страница в газете «Русская община» (№ 2, 8.2002 г.). Народный артист России Григорий Анисимович Аредаков включил произведения Молоткова в литературно-музыкальную инсценировку. Сатиру нашего земляка печатала библиотечка «Крокодила», журналы «Нева», «Юность», «Кубань», альманах «Саратов литературный». Даже в США оказались востребованными его русские, патриотические строки (журнал «Русское самосознание», 2000 г.). Что ж, пожелаем и мы сатирику ни пуха, ни пера!